- Крестная, помолись за меня - у меня всё плохо. В институт не поступила, парень меня бросил, с родителями поругалась, - выпалила она всё разом и разрыдалась.
Я не знала, что сказать. Всё было так неожиданно. Ведь сколько лет я не слышала ее, а здесь вдруг раз... В голове крутились разные слова утешения, но достойное и ценное так и не вылезло на поверхность. Я была ошеломлена. Спросить, ходит ли она в церковь, исповедуется и причащается ли? Мне было стыдно. Я ведь сама этого уже давно не делала и забыла, когда была в храме. И вообще... я давно не молилась за свою крестницу. Хорошо, что телефон не мог передать красный цвет стыда на моем лице. И то, что сейчас произошло с моей крестницей - это была моя вина. Я забыла о ней. Забыла, что обязалась молиться за нее каждый день, ходить с ней церковь, учить ее всему тому, что ведет к Богу. Я эгоистка, думала только о себе. И теперь стою перед разбитым корытом.
Нет, надо всё исправлять.
- Тебе плохо? - выдавила я из себя.
- Дааа, - на другом конце трубки безутешные рыдания.
Что я могла? Чем помочь девушке сложного возраста с ее юношеским максимализмом? Они же наивно считают, что мир должен быть идеальным, но по мере взросления он оказывается другим - совсем не таким, о котором они мечтали в детстве. А некоторые всю жизнь так и не могут вырваться из рамок стереотипа, что этот мир должен быть идеальным и все должны жить в нем так же. Человеку становится легче только тогда, когда он осознает, что "этим" миром правит не идеальность, а всего лишь "князь мира сего", и не нужно искать от людей какой-то справедливости.
Вторым правильным осознанием жизни, когда мы оглядываемся на развалины рухнувших воздушных замков, является правильно поставленный вопрос: "Для чего мы живем?"
И третье правильное осознание приходит именно тогда, когда мы находим правильный ответ, что идеален только Бог, который создал этот мир идеальным, пока его не разрушил дьявол. Это как новорожденный младенец, которого соединяет с матерью пуповина. И когда ее перерезают, он начинает самостоятельную жизнь. И теперь мы все здесь странники, которые пытаются найти Того, с Кем нас соединяла материнская пуповина.
Так, всё, надо менять тактику. Я вдруг поняла, что она сейчас одна в темном лесу. И надежда у нее только на меня.
- Ну, всё, моя дорогая девочка, вытирай слезы и приезжай ко мне. Мы с тобой начнем новую жизнь! Хорошо?
- Да! - ответила она радостно сквозь слезы, и я почувствовала в ее голосе лучик надежды. Мы обе в этот момент были счастливы, оттого что нашли друг друга.
Через час мы сидели на кухне и пили чай. В прихожей мы бросились друг другу в объятия, как будто роднее нас на свете не было никого. Долго стояли обнявшись и плакали. Я вдруг осознала, что являюсь для Светы той пуповиной, которая матерински ведет к Богу. Я же ее мать...крестная.
- Значит так, - сказала я с улыбкой, ставя перед ней ее любимую шарлотку, которую только испекла, - ничего серьезного у тебя не произошло.
На ее веснушчатом лице дуги бровей приподнялись вверх в форме двух вопросительных знаков.
- Это обычные трудности, которые все люди проходят в своей жизни. Ну не поступила ты в институт - и ничего страшного. Многих выдающихся людей считали в школах вообще умственно отсталыми, как великий ученый Томас Эдисон, Пушкин и другие. Мне кажется, ты сама еще до конца не решила, чем хочешь заняться.
- Да, так и есть, - произнесла крестница с набитым ртом. Было видно, что из-за своих переживаний она долго ничего не ела, а сейчас расслабилась и набросилась на горячую, только что из духовки, шарлотку.
- А парень... - я махнула рукой, - он просто тебя недостоин.
Света подняла голову, приостановила процесс перемалывания шарлотки, на секунду задумалась и произнесла.
- Наверно, да.
Мы с ней еще долго сидели и разговаривали. Она рассказала, как она жила последние несколько лет. Я предложила ей на ночь остаться у меня, а утром пораньше встать и сходить на службу в храм. Я была счастлива, что снова обрела то, что, казалось бы, потеряла - и крестницу, и связь с Богом. Позже я позвонила Светиным родителям, чтобы они не волновались за нее, что всё в порядке. Потом она взяла трубку и попросила у мамы прощения. Они обе плакали. Плакали как два встретившихся путника, пути которых все время расходились. Плакала и я от счастья, что Господь всё так замечательно устроил!